СПб.: Тип. А. Лавров и К°, [1914]. 246, [6] c. 20 х 13 см. Во владельческой глухой обложке, покрывающей верхнюю ...

СПб.: Тип. А. Лавров и К°, [1914]. 246, [6] c. 20 х 13 см. Во владельческой глухой обложке, покрывающей верхнюю часть блока и корешок (т.е. без задней части). Реставрация авантитула, титульного листа, последней страницы, встречаются загрязнения отдельных листов. Утрата с. 35-36.
На обороте титульного листа автограф: «Дорогому Георгию Иванову в доказательство моей всегдашней любви к нему. Н. Гумилев».
К лоту прилагается экземпляр этой же книги, но в издательской иллюстрированной обложке (реставрированной), с надписью на авантитуле «Из книг Домбровского».
Георгий Иванов был любимым учеником Гумилева. Гумилев относился к поэзии своего ученика очень требовательно, говоря, что «стихи Георгия Иванова пленяют своей теплой вещностью и безусловным, хотя и ограниченным бытием». Он всегда сетовал, что Иванов «только видит, а не чувствует, только описывает, а не говорит о себе, живом и настоящем, радующемся и страдающем». Николай Степанович оказал влияние не только на литературную судьбу Иванова, познакомив его в 1920 году со своей ученицей и, как поговаривают злые языки, любовницей Ириной Одоевцевой, с которой Иванов впоследствии прожил 37 лет: «Самый молодой член цеха и самый остроумный, его называют „общественное мнение“, он создает и губит репутации. Постарайтесь ему понравиться».
Георгий Иванов, в свою очередь, писал о Николае Степановиче, что целью его творчества всегда было «поднять поэзию до уровня религиозного культа, вернуть ей, братающейся в наши дни с беллетристикой и маленьким фельетоном, ту силу, которою Орфей очаровывал даже зверей и камни».
Экземпляр обладает коллекционной ценностью музейного уровня.
Литературные известия. № 26(56) за 2010 г.