1949-1950.
Ширман, Г. Сто сонетов из книги: Сонеты Мира. М. 1950. 100 с. 20,5 х 14,5 см. Машинопись книги. На ...

1949-1950.
Ширман, Г. Сто сонетов из книги: Сонеты Мира. М. 1950. 100 с. 20,5 х 14,5 см. Машинопись книги. На обложке автограф жены Е. Долматовского. редактора «Нового мира»: «В „Новом мире“ стихи не пошли С. Караганова».
Машинописное письмо с собственноручной подписью И. Эренбурга Г. Ширману:
«Москва, 6 декабря 1950 г. Дорогой товарищ Ширман, Я с удовольствием прочел Ваши сонеты. Думаю, что некоторые из них Вы можете действительно дать в журнал. Что касается меня, то я ни в какой редакционной коллегии не состою и не могу Вам в этом помочь. От души желаю Вам успеха. И. Эренбург.» В конверте, прошедшем почту, с собственноручно написанном адресом Эренбургом.
Машинописное письмо, выполненное на бланке журнала «Октябрь» с собственноручной подписью поэта Н. Флерова (1913-1999) Г. Ширману (1898-1956):
«31 октября 1949 г. Дорогой т. Ширман! Еще раз внимательно перечитал присланное. Нет, все же для журнала это не подходит. Нам нужны простые, понятные, образные стихи о труде, о людях труда. Ваши сонеты не отвечают этим требованиям. Это поэтические абзацы философии. Я не говорю, что это плохо, но просто это не то, что мы ищем. Может быть, для отдельного сборника Ваши сонеты и пригодны, но ведь у журнала несколько иные задачи, чем у издательства. Так что советую Вам на сборник и ориентироваться, тем более, что, как Вы говорили, дело это реальное. Желаю успеха С приветом Зав. отд. поэзии Н. Флеров.»
Поэт Ширман дружил с Есениным, Мариенгофом. Четырежды был арестован: в 1927, 1937, 1941 и 1949 годах – и каждый раз отпущен. Редакции журналов, издательства последовательно отказывали ему в публикации его сонетов. Не помогли попытки прибегнуть к содействию влиятельных литераторов: Маршака, Эренбурга, Инбер, Асеева. Слагая сонеты чуть ли не ежедневно и по любому поводу, Ширман продолжал верить, что «мои пышные надежды меня не обманут, и я выйду, наконец, в свет на славу нашей достославной и горячо любимой нами Родины». Идеологически подкованные и чувствовавшие конъюнктуру редакторы, видимо, воспринимали его как наивного графомана, не осознающего, «какое у нас тысячелетье на дворе» и что «не подходит это дело к моменту». Так завершилась литературная судьба талантливого и несвоевременного поэта.