Кушнер, А.С., Невзглядова, Е.В.[автографы]. Письма к Беломлинским. 21.11. 1995. - 2 л.; 30x21 см.

Кушнер, А.С., Невзглядова, Е.В.[автографы]. Письма к Беломлинским. 21.11. 1995. - 2 л.; 30x21 см.
«Дорогой Миша. / Мы поделим семью на две равные части:лене досталась Вика, а я пишу тебе. Мое письмо будет по-мужски кратким, сдержанно-мудрым, как сказано у Пастернака,—”досточтимые письма мужские”. И никакой сентиментальности,ни-ни. / Тем не менее, это сущая правда: мы часто вспоминаем вас и думаем, как Вы? Что Вы? Как справляетесь с жизнью? надо сказать, что я вдруг почувствовал, что уже немолод. Честное слово, до сих пор этого, наверное, по глупости не замечал, а тут неожиданно для себя , поглядывая за собой, вижу, что начинаю кряхтеть, вечерами предпочитаю сидеть дома, в гости не тянет, возникает ощущение повтора: все уже было, “и только повторенья грядущее сулит..” / Женьке Рейну в декабре исполняется 60, а мне—в будущем году. Но ты молодец, ты нас опередил—и всем своим поведением показываешь: ничего страшного. / Я тружусь на культурной ниве: издаю то “обэриутов”, то Волошина, то,наконец, Мандельштама—в “Библиотеке поэта”. Следующий на выходе—Вяч. Иванов в двух томах,—читать его совершенно невозможно, никто и не прочтет, но все купят. Удивительное дело—поэтическая репутация. Все они: Вяч.Иванов, Бальмонт, Сологуб, Белый, Брюсов—монстры, занимающие чужие места. за их славой прозевали настоящих поэтов, например, Анненского, и так это и тянется из века в век. ». Собственноручное письмо Елены Невзглядовой. Приложен конверт. «Дорогая Вика!.. Мы часто вспоминаем вас, разумеется. не только в связи с поездкой. ... был Коктебель, 24 дня. Саша очень много и успешно писал. Юг, Крым, море—все это действует на него необычайно; он был совершенно счастлив, и все это вложено в счастливые стихи (на разные темы) это периода. <...> не знаю, можешь ли ты достать “Нов. мир” и есть ли у тебя на то охота. У нас многие, в том числе литераторы, уже не выписывают “Новый мир” и др. журналы - дорого. Общая литературная жизнь кончилась, можно сказать. Конечно, это печально. Но это связано с возникновением новых возможностей и интересов. Что нормально. Наше трогательное единение вокруг литературы объяснялось бедственным положением и было формой сопротивления власти. Сейчас бедственное положение остается, но сопротивляться нечему. Ожидаем выборов, от которых ничего хорошего не ждем. Даже самые упрямые оптимисты, к которым мы себя относили до недавних пор, приуныли».